Твоя стихия - пиздец © Хельгина
Название: Неправильный магнит
Автор: jesska
Бета: нету, блин
Жанр: общий
Пейринг: Деймон Сальваторе, Елена Гилберт, Стефан Сальваторе задним планом :Р
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Саммари: Сюжет построен на двух фразах Деймона, выдуманных мной в безумном порыве: «Я пробегал мимо» и «Я за Стефана, детка». А также на самом банальнейшем фанонном предположении о том, что эпизод 2.8 — слеза и все дела — не прошли для Елены незамеченными.
От автора: На написание сподвигли Gostya-Olik (за что ей моя спасиба, потому что автор аццки ленив
) и огромное желание закончить таки цикл драбблов, написанных на разные фесты.
Обоснуй отдыхает, а еще автор не пишет ХЭ. Вот вообще. Но здесь получился какой-то псевдо-ХЭ для деленовцев. Сплошная пИчалька для меня, чесна слово((
Дисклаймер: отказываюсь, отдаю, каюсь.
Предупреждение: маты, маленькие такие, но все же.
Размер: очень мини
Статус: закончен
читать дальше
— Я не хочу неприятностей.
— И я не хочу. Но все, что у меня есть, — это неприятности. (с)эпизод 2.12, вольный перевод
В прошлой жизни я был магнитом. Точнее, в позапрошлой, потому что в прошлой родился человеком — и, блин, мне это даже нравилось. Маленькие удачки и крохотные печальки казались великой радостью — или горем — наверное, потому, что мой мир сузился до размеров наперстка. Когда не знаешь, что тебя ждет за пределами городишки, в котором появился на свет, будешь страшиться неизвестных опасностей.
Когда Кэтрин жестоко кинула нас, наперсток рассыпался металлической пылью, а после какой-то кузнец-засранец переплавил ее в новую вселенную — она мне нравилась гораздо больше, чем коробчонка, называемая Мистик-Фолс образца девятнадцатого века.
Я любил Пирс, поверьте, любил как умел. И после того, как она сгинула, даже горевал, картинно размазывая по лицу сопли и вытирая слезы кружевным платком с монограммой. Полжизни отдал бы, чтобы посмотреть на Деймона-размазню со стороны хотя бы одним глазком. Но если подумать, половина бесконечности — это сколько? Я не силен в математике, а вот Стефан наверняка дал бы ответ незамедлительно.
К тому же, у вампира есть шикарная возможность дождаться того периода истории, в котором понравится жить. И я дождался. Пережив народные хождения «стенка на стенку», красиво обзываемые «Мировой войной», кризисы, когда бумажки с водяными знаками отправлялись на помойку пачками, и ужасную музыку девяностых годов, я превратился из сентиментального Деймона в подонка Сальваторе. Иногда мне представляется, как подлость, двуличность и пакостность поселились внутри меня. Они сели в малюсенький белый поезд с сотней уютных вагончиков и, выглядывая из окон, отправились в долгий путь. Пробираясь по артериям и капиллярам, давились чужой кровью, которую я старательно пил, чтобы выжить. За сотню лет поезд превратился в жалкую кучку ржавого металла, а вся мерзость, что ехала в нем, выползла наружу, обосновалась в моей голове и хозяйничает там до сих пор. Искренность, доброта и благородство не выжили, ясное дело — в такой борьбе побеждает зло. А детские сказки, сложенные больными чудаками, беззастенчиво врут.
Кстати о больных чудаках. Мой братишка Стефан тоже вампир, ну вы помните — так же вытирал слезки и так же сморкался в любую свободную жилетку. Только я страдал искренне, хотя любить на самом деле не умел, а он скорбел для порядка, несмотря на то, что слыл «душевным юношей». Он умел притворяться — и не стоит упрекать меня в предвзятости — ничего не изменилось, хоть он и надел вместо камзола футболку. «Ах, Елена, дай я поцелую твою ручку, ах, Елена, я приготовлю ужин, Елена, я спасу тебя». Ну смотреть противно. А я ненавижу ходить вокруг да около — пришел, увидел, рассказал. Поведал, что люблю, стер память, испарился, что непонятного-то?
А Стефан любит нудить, рассуждать о чувствах, заговаривать зубы, жестикулируя, опираясь на цитаты из классиков и расхаживая по комнате.
— Деймон, ты понимаешь, что представляешь опасность для Елены? — Чем он сейчас и занимается, собственно.
Понимаю.
— Она моя девушка.
Твоя, никто не спорит.
— Елена — человек. Ты слышишь?
Да, слышу, но единственная ассоциация к этому слову — «очень вкусно».
— У нее есть чувства, она живая…
В отличие от нас.
— Заткнись, братишка, ты мешаешь мне наслаждаться клевой музыкой и кровью. Будешь? — я отсалютовал бокалом, но Стефан почему-то не соблазнился. Гилберт хозяйничает на кухне, а брат промывает мне мозги — вообще-то воспитательные беседы должен проводить я: заменю я братишке отца, чтоб о нас не сказали плохого…
— Только попробуй прикоснуться к ней.
Ну доста-а-а-л. Я уже прикоснулся, и не раз — можешь хоть сотню колов приготовить, а Елене почти понравилось. Не, ну когда девушка пощечину дает — это значит, понравилось, уверен.
Стефан гордо выпрямился и прошествовал мимо меня, захватив томик Аполлинера. Оставшись наедине с мужскими журналами и камином, я задумчиво посмотрел в окно и подумал, что магнит из меня тоже хреновый.
Каждое утро я подхожу к зеркалу и вижу подкову — она такая вся модная, в черном пиджаке и джинсах. Иногда в стекле отражается круглый магнит с наклеенным на него стикером «Неудачник Сальваторе — единственный в своем роде. По низкой цене». И такие бумажки прилипают ко мне одна за одной, а я хожу, отдираю их от кожи и почитываю немудреные слова: «злость», «похоть», «лень», «гедонизм», «паразит», «кровосос» — и кое-что даже правда! Но нет ни одной светленькой с бледной надписью «радость», «добро» или хотя бы «посредственность».
— Ну и пофиг, — бурчу себе под нос, решительно вторгаясь в личное пространство Стефана, святая святых, где обитают по ящичкам его любимые кастрюльки.
— Да вы не отвлекайтесь, продолжайте, — Гилберт вздрогнула и, оторвавшись от губ брата, отвернулась, — я не помешаю — только лед из холодильника возьму. Елена, положи руки на талию Стефана, братишка, прими приличную позу — ты не в окопах Первой мировой. На «раз» вытягиваем губы трубочкой, на «два» медленно сближаемся, на «три» касаемся друг друга. Все ясно? Курс молодого любовника пройден.
— Что тебе нужно?! — вызверился Стефан, на мгновение выпав из образа благодушного пай-мальчика ста шестидесяти лет от роду.
— Да я мимо пробегал, смотрю — молодежь пробует себя в великом искусстве любви. Не мог пройти молча. Ну вот кто так девушку обнимает? Нежнее надо, аккуратнее, не мебель перетаскиваешь — всему учить приходится.
— Если ты сейчас же не выйдешь отсюда, я…
— Перекинешь меня через плечо и вынесешь? — хорошая фразочка, кстати, надо ввернуть при случае.
— Выведу, — процедил брат и в одно мгновение оказался рядом со мной, схватив за воротник рубашки.
— Ну тихо-тихо, — поднял я руки — при Елене не стоит применять силу, ведь я хороший. Несмотря на то, что плохой — стереотипы наше все, чего уж там. — Сам пойду, дядя полицейский, — моя жалобная физиономия достойна места на обложке журнала.
— Как ты смеешь? — пафосно выдохнул Стефан, выталкивая меня в коридор.
— Это такой же мой дом, как и твой, — пожал я плечами. — И я все еще плачу доллар за невиданный мною жаркий секс, — прищурился я, уворачиваясь от удара. — Остынь, выйди на свежий воздух, я пришел не для того чтобы разбить вдребезги твои мечтания, а предупредить. Через двадцать — ой, уже через девятнадцать — секунд в дверь позвонит Аларик, тебе же все еще нужны новости?
— Я открою, — если бы скрип зубов можно было услышать, я бы, наверное, оглох.
— Мудрое решение, — интересно, я сейчас похож на китайского болванчика?
Елена все еще неподвижно стояла у окна и вертела в руках чистую вилку, когда я зашел обратно. Блин, чувствую себя приживалом в богатом доме — это ненормально.
— Стефан?
— Я за него, детка, — улыбаюсь уголками рта, Елена вздрагивает и порывисто оборачивается.
— Деймон, почему ты всегда все портишь, а?
— Не знаю, специальность у меня такая — мудак.
— Ты приходишь на кухню, зная, что помешаешь нам. Ты убиваешь Лекси, зная, что тебя возненавидит не только Стефан, но и…
— Ты? — Но Елена оставляет вопрос без ответа.
— А еще ты, паразит, — странно, но это слово из уст Гилберт звучит как комплимент. Я свихнулся, такие дела, — обманул меня.
— Когда это? — да не было такого, точно!
— «Я люблю тебя, Елена. Я не хочу, чтобы ты забывала».
Вот блин, меня раскрыли, и я, кажется, впервые в жизни краснею.
— Да пошел ты, Деймон, — ну вот, она еще и разревелась, придется успокаивать, гладить по спине, вытирать слезы и беспомощно махать руками — так всегда делают в фильмах, я видел. — Ну и не говорил бы ничего, у меня в голове постоянно твои слова теперь крутятся.
— Не поверишь, но у меня тоже, — вставил я, перехватив ее руку — ну что за привычка хлестать меня по лицу?
— Да ты эгоист, которых свет не видыв…
Ну ты достала — сама напросилась.
«И он запечатал ее рот поцелуем», — написала бы инфантильная дамочка в своем любовном романе.
А мы уже целовались — в этом месте мне следует показать язык невидимым зрителям — и даже не раз. Я касаюсь ее губ, Елена пытается что-то бормотать, но нам сейчас не до этого, дорогая. Холодные пальцы ложатся на мой затылок, я обнимаю Гилберт и стараюсь быть нежным. Нежным, Деймон.
— Деймон.
Да-да, я помню — нежным.
— Елена?
Упс. Ну и кто из нас все портит?
— Господи, Стефан, это совсем не то…
— …что ты подумал, — закончил я клишированную фразу. — Мы гостям рады, но позвольте поинтересоваться, какого черта вы приперлись? — надеюсь, брат прочитал между строк все ругательства, опущенные мной из-за присутствия Гилберт.
— Елена, скажи, что он заставил тебя. Ведь он заставил? — менее уверенно повторил братишка. Я дипломатично промолчал, рассматривая носки своих ботинок.
— Да, я… То есть…
— Ну конечно! Конечно, я заставил, ведь я же негодяй со стажем, — покривляться люблю, не скрою.
Несколько секунд Стефан переводил взгляд с ухмыляющегося меня на растерянную Гилберт — долго соображал — после развернулся и, хлопнув дверью, вышел. Я с трудом подавил желание помахать вслед платочком, а Елена, оттолкнув меня, сделала несколько шагов к двери, но остановилась и вытерла слезы рукавом.
— Елена… догоняй его. Проси прощения. Или хочешь, я попрошу, встану на колени, буду целовать ему ноги. Поползу по Мистик-Фолс, униженный и…
— Ты приносишь неприятности, Сальваторе, — она впервые назвала меня по фамилии: раньше было лишь учтиво-вежливое «Деймон».
— Я вообще одна сплошная неприятность. А еще я магнит, — скромно добавил я, прилепив на лицо одну из своих самых обаятельных улыбок.
— Почему? — Гилберт забавно нахмурилась.
— Потому что тебя тянет ко мне.
Автор: jesska
Бета: нету, блин
Жанр: общий
Пейринг: Деймон Сальваторе, Елена Гилберт, Стефан Сальваторе задним планом :Р
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Саммари: Сюжет построен на двух фразах Деймона, выдуманных мной в безумном порыве: «Я пробегал мимо» и «Я за Стефана, детка». А также на самом банальнейшем фанонном предположении о том, что эпизод 2.8 — слеза и все дела — не прошли для Елены незамеченными.
От автора: На написание сподвигли Gostya-Olik (за что ей моя спасиба, потому что автор аццки ленив
) и огромное желание закончить таки цикл драбблов, написанных на разные фесты.Обоснуй отдыхает, а еще автор не пишет ХЭ. Вот вообще. Но здесь получился какой-то псевдо-ХЭ для деленовцев. Сплошная пИчалька для меня, чесна слово((
Дисклаймер: отказываюсь, отдаю, каюсь.
Предупреждение: маты, маленькие такие, но все же.
Размер: очень мини
Статус: закончен
читать дальше
— Я не хочу неприятностей.
— И я не хочу. Но все, что у меня есть, — это неприятности. (с)эпизод 2.12, вольный перевод
В прошлой жизни я был магнитом. Точнее, в позапрошлой, потому что в прошлой родился человеком — и, блин, мне это даже нравилось. Маленькие удачки и крохотные печальки казались великой радостью — или горем — наверное, потому, что мой мир сузился до размеров наперстка. Когда не знаешь, что тебя ждет за пределами городишки, в котором появился на свет, будешь страшиться неизвестных опасностей.
Когда Кэтрин жестоко кинула нас, наперсток рассыпался металлической пылью, а после какой-то кузнец-засранец переплавил ее в новую вселенную — она мне нравилась гораздо больше, чем коробчонка, называемая Мистик-Фолс образца девятнадцатого века.
Я любил Пирс, поверьте, любил как умел. И после того, как она сгинула, даже горевал, картинно размазывая по лицу сопли и вытирая слезы кружевным платком с монограммой. Полжизни отдал бы, чтобы посмотреть на Деймона-размазню со стороны хотя бы одним глазком. Но если подумать, половина бесконечности — это сколько? Я не силен в математике, а вот Стефан наверняка дал бы ответ незамедлительно.
К тому же, у вампира есть шикарная возможность дождаться того периода истории, в котором понравится жить. И я дождался. Пережив народные хождения «стенка на стенку», красиво обзываемые «Мировой войной», кризисы, когда бумажки с водяными знаками отправлялись на помойку пачками, и ужасную музыку девяностых годов, я превратился из сентиментального Деймона в подонка Сальваторе. Иногда мне представляется, как подлость, двуличность и пакостность поселились внутри меня. Они сели в малюсенький белый поезд с сотней уютных вагончиков и, выглядывая из окон, отправились в долгий путь. Пробираясь по артериям и капиллярам, давились чужой кровью, которую я старательно пил, чтобы выжить. За сотню лет поезд превратился в жалкую кучку ржавого металла, а вся мерзость, что ехала в нем, выползла наружу, обосновалась в моей голове и хозяйничает там до сих пор. Искренность, доброта и благородство не выжили, ясное дело — в такой борьбе побеждает зло. А детские сказки, сложенные больными чудаками, беззастенчиво врут.
Кстати о больных чудаках. Мой братишка Стефан тоже вампир, ну вы помните — так же вытирал слезки и так же сморкался в любую свободную жилетку. Только я страдал искренне, хотя любить на самом деле не умел, а он скорбел для порядка, несмотря на то, что слыл «душевным юношей». Он умел притворяться — и не стоит упрекать меня в предвзятости — ничего не изменилось, хоть он и надел вместо камзола футболку. «Ах, Елена, дай я поцелую твою ручку, ах, Елена, я приготовлю ужин, Елена, я спасу тебя». Ну смотреть противно. А я ненавижу ходить вокруг да около — пришел, увидел, рассказал. Поведал, что люблю, стер память, испарился, что непонятного-то?
А Стефан любит нудить, рассуждать о чувствах, заговаривать зубы, жестикулируя, опираясь на цитаты из классиков и расхаживая по комнате.
— Деймон, ты понимаешь, что представляешь опасность для Елены? — Чем он сейчас и занимается, собственно.
Понимаю.
— Она моя девушка.
Твоя, никто не спорит.
— Елена — человек. Ты слышишь?
Да, слышу, но единственная ассоциация к этому слову — «очень вкусно».
— У нее есть чувства, она живая…
В отличие от нас.
— Заткнись, братишка, ты мешаешь мне наслаждаться клевой музыкой и кровью. Будешь? — я отсалютовал бокалом, но Стефан почему-то не соблазнился. Гилберт хозяйничает на кухне, а брат промывает мне мозги — вообще-то воспитательные беседы должен проводить я: заменю я братишке отца, чтоб о нас не сказали плохого…
— Только попробуй прикоснуться к ней.
Ну доста-а-а-л. Я уже прикоснулся, и не раз — можешь хоть сотню колов приготовить, а Елене почти понравилось. Не, ну когда девушка пощечину дает — это значит, понравилось, уверен.
Стефан гордо выпрямился и прошествовал мимо меня, захватив томик Аполлинера. Оставшись наедине с мужскими журналами и камином, я задумчиво посмотрел в окно и подумал, что магнит из меня тоже хреновый.
Каждое утро я подхожу к зеркалу и вижу подкову — она такая вся модная, в черном пиджаке и джинсах. Иногда в стекле отражается круглый магнит с наклеенным на него стикером «Неудачник Сальваторе — единственный в своем роде. По низкой цене». И такие бумажки прилипают ко мне одна за одной, а я хожу, отдираю их от кожи и почитываю немудреные слова: «злость», «похоть», «лень», «гедонизм», «паразит», «кровосос» — и кое-что даже правда! Но нет ни одной светленькой с бледной надписью «радость», «добро» или хотя бы «посредственность».
— Ну и пофиг, — бурчу себе под нос, решительно вторгаясь в личное пространство Стефана, святая святых, где обитают по ящичкам его любимые кастрюльки.
— Да вы не отвлекайтесь, продолжайте, — Гилберт вздрогнула и, оторвавшись от губ брата, отвернулась, — я не помешаю — только лед из холодильника возьму. Елена, положи руки на талию Стефана, братишка, прими приличную позу — ты не в окопах Первой мировой. На «раз» вытягиваем губы трубочкой, на «два» медленно сближаемся, на «три» касаемся друг друга. Все ясно? Курс молодого любовника пройден.
— Что тебе нужно?! — вызверился Стефан, на мгновение выпав из образа благодушного пай-мальчика ста шестидесяти лет от роду.
— Да я мимо пробегал, смотрю — молодежь пробует себя в великом искусстве любви. Не мог пройти молча. Ну вот кто так девушку обнимает? Нежнее надо, аккуратнее, не мебель перетаскиваешь — всему учить приходится.
— Если ты сейчас же не выйдешь отсюда, я…
— Перекинешь меня через плечо и вынесешь? — хорошая фразочка, кстати, надо ввернуть при случае.
— Выведу, — процедил брат и в одно мгновение оказался рядом со мной, схватив за воротник рубашки.
— Ну тихо-тихо, — поднял я руки — при Елене не стоит применять силу, ведь я хороший. Несмотря на то, что плохой — стереотипы наше все, чего уж там. — Сам пойду, дядя полицейский, — моя жалобная физиономия достойна места на обложке журнала.
— Как ты смеешь? — пафосно выдохнул Стефан, выталкивая меня в коридор.
— Это такой же мой дом, как и твой, — пожал я плечами. — И я все еще плачу доллар за невиданный мною жаркий секс, — прищурился я, уворачиваясь от удара. — Остынь, выйди на свежий воздух, я пришел не для того чтобы разбить вдребезги твои мечтания, а предупредить. Через двадцать — ой, уже через девятнадцать — секунд в дверь позвонит Аларик, тебе же все еще нужны новости?
— Я открою, — если бы скрип зубов можно было услышать, я бы, наверное, оглох.
— Мудрое решение, — интересно, я сейчас похож на китайского болванчика?
Елена все еще неподвижно стояла у окна и вертела в руках чистую вилку, когда я зашел обратно. Блин, чувствую себя приживалом в богатом доме — это ненормально.
— Стефан?
— Я за него, детка, — улыбаюсь уголками рта, Елена вздрагивает и порывисто оборачивается.
— Деймон, почему ты всегда все портишь, а?
— Не знаю, специальность у меня такая — мудак.
— Ты приходишь на кухню, зная, что помешаешь нам. Ты убиваешь Лекси, зная, что тебя возненавидит не только Стефан, но и…
— Ты? — Но Елена оставляет вопрос без ответа.
— А еще ты, паразит, — странно, но это слово из уст Гилберт звучит как комплимент. Я свихнулся, такие дела, — обманул меня.
— Когда это? — да не было такого, точно!
— «Я люблю тебя, Елена. Я не хочу, чтобы ты забывала».
Вот блин, меня раскрыли, и я, кажется, впервые в жизни краснею.
— Да пошел ты, Деймон, — ну вот, она еще и разревелась, придется успокаивать, гладить по спине, вытирать слезы и беспомощно махать руками — так всегда делают в фильмах, я видел. — Ну и не говорил бы ничего, у меня в голове постоянно твои слова теперь крутятся.
— Не поверишь, но у меня тоже, — вставил я, перехватив ее руку — ну что за привычка хлестать меня по лицу?
— Да ты эгоист, которых свет не видыв…
Ну ты достала — сама напросилась.
«И он запечатал ее рот поцелуем», — написала бы инфантильная дамочка в своем любовном романе.
А мы уже целовались — в этом месте мне следует показать язык невидимым зрителям — и даже не раз. Я касаюсь ее губ, Елена пытается что-то бормотать, но нам сейчас не до этого, дорогая. Холодные пальцы ложатся на мой затылок, я обнимаю Гилберт и стараюсь быть нежным. Нежным, Деймон.
— Деймон.
Да-да, я помню — нежным.
— Елена?
Упс. Ну и кто из нас все портит?
— Господи, Стефан, это совсем не то…
— …что ты подумал, — закончил я клишированную фразу. — Мы гостям рады, но позвольте поинтересоваться, какого черта вы приперлись? — надеюсь, брат прочитал между строк все ругательства, опущенные мной из-за присутствия Гилберт.
— Елена, скажи, что он заставил тебя. Ведь он заставил? — менее уверенно повторил братишка. Я дипломатично промолчал, рассматривая носки своих ботинок.
— Да, я… То есть…
— Ну конечно! Конечно, я заставил, ведь я же негодяй со стажем, — покривляться люблю, не скрою.
Несколько секунд Стефан переводил взгляд с ухмыляющегося меня на растерянную Гилберт — долго соображал — после развернулся и, хлопнув дверью, вышел. Я с трудом подавил желание помахать вслед платочком, а Елена, оттолкнув меня, сделала несколько шагов к двери, но остановилась и вытерла слезы рукавом.
— Елена… догоняй его. Проси прощения. Или хочешь, я попрошу, встану на колени, буду целовать ему ноги. Поползу по Мистик-Фолс, униженный и…
— Ты приносишь неприятности, Сальваторе, — она впервые назвала меня по фамилии: раньше было лишь учтиво-вежливое «Деймон».
— Я вообще одна сплошная неприятность. А еще я магнит, — скромно добавил я, прилепив на лицо одну из своих самых обаятельных улыбок.
— Почему? — Гилберт забавно нахмурилась.
— Потому что тебя тянет ко мне.
@темы: 1 season, 2 season, Елена, Pairing: Damon/Elena, Дэймон, Fanfiction, Стефан
-
-
05.02.2011 в 22:06-
-
05.02.2011 в 23:27фанф прекрасен,
-
-
06.02.2011 в 03:22-
-
06.02.2011 в 11:45Да, слышу, но единственная ассоциация к этому слову — «очень вкусно».
ну вот, она еще и разревелась, придется успокаивать, гладить по спине, вытирать слезы и беспомощно махать руками — так всегда делают в фильмах, я видел
блин, вообще можно столько классных фразочек вытащить, супер)))))
-
-
06.02.2011 в 13:06anesthesia., а мне нравицца Деймон, который убивает - и плачет. и плачет!
Darkolgetta,
Anna Rashell,
речевая характеристика соответствует героюСтаралась))-
-
09.02.2011 в 10:42Я вот всегда знала, что Ленка все помнит, но молчит.
Деймон вышел чудесный! Такой засранец! Такой магнит
И у меня дурацкие ассоциации. Фраза "НЕправильный магнит" меня заставляет вспоминать "Смешариков"— Мудрое решение, — интересно, я сейчас похож на китайского болванчика?
*предвила это и сполза на пол! Та-акой очаровательный болванчик!*
span class='quote_text'>— Да я мимо пробегал, смотрю — молодежь пробует себя в великом искусстве любви. Не мог пройти молча. Ну вот кто так девушку обнимает? Нежнее надо, аккуратнее, не мебель перетаскиваешь — всему учить приходится.
Ыыыыы! Засранец! Видимо, он бывал в России и знает анекдот про то, почему на Красной Площади нельзя заниматься сексом :Р
— Перекинешь меня через плечо и вынесешь? — хорошая фразочка, кстати, надо ввернуть при случае.
Зачёт! Автор, такой зачет!
— Ну и пофиг, — бурчу себе под нос, решительно вторгаясь в личное пространство Стефана, святая святых, где обитают по ящичкам его любимые кастрюльки.
*валяется по полу* Святая святых Стефана - кухня?! %)
Иногда в стекле отражается круглый магнит с наклеенным на него стикером «Неудачник Сальваторе — единственный в своем роде. По низкой цене».
Это пичалька. Большая-большая пичалька. Хочу Деймона обнять, погладить по голове и утешить...
— Елена… догоняй его. Проси прощения. Или хочешь, я попрошу, встану на колени, буду целовать ему ноги. Поползу по Мистик-Фолс, униженный и…
Ять...ну почему такое только в сериалах случается...эх...какой шикарный мужик пропадает...Ленка, забирай, пока не поздно!
Еще раз огромное гранд-мерси! Чудесный фик
-
-
09.02.2011 в 22:11Такой засранец!
Всем бы такими быть
Святая святых Стефана - кухня?!
У меня Степка почему-то ассоциируется исключительно с тем эпизодом, где он готовил Ленке какую-то белую фигню. Весь такой среди ножичков и кастрюлек -
там его местоЛенка, забирай, пока не поздно!
Думаю, понадобиться сезонов ...дцать, чтобы до Лены дошло. Если дойдет, блин
Я очень рада, что понравилось, классно))
-
-
24.02.2011 в 15:21-
-
14.05.2012 в 18:51